Parlez-vous Francais?

«Смысл жизни в том, на что она потрачена».
Антуан де Сент-Экзюпери, «Цитадель»

Вы говорите по-французски? Если «да» и учили этот язык в Чувашии, то наверняка знаете Галину Константиновну Мешалкину. Не можете не знать: скоро 45 лет, как она преподает в Чувашском государственном педагогическом университете. Здесь, на факультете иностранных языков, Галина Константиновна работает до сих пор, и студенты по-прежнему не то что любят – просто обожают свою «француженку». А ведь их у нее за эти годы было больше тысячи… Галина Константиновна – очень скромный человек, настолько скромный, что даже близкие друзья мало знают о том, какую интересную жизнь она прожила. Чтобы восполнить этот пробел, узнать о мадам Мешалкиной как можно больше, мы пригласили ее на это рандеву.

— Галина Константиновна, мне приходилось слышать отзывы специалистов о том, что французским языком вы владеете не хуже, чем родным, русским. Где вы учились, какой вуз окончили?

— Тот самый, где сейчас работаю. Правда, раньше он еще не был университетом и назывался Чувашский государственный педагогический институт.

— А в столицах не хотелось учиться?

— Хотелось. И я даже предприняла одну такую попытку… Было это сразу после окончания школы, в 1957 году. Я поехала в Москву, подала документы в МГУ, на факультет иностранных языков. Почти не сомневалась в успехе. Дело в том, что у нас в школе была очень хорошая учительница немецкого языка, и в то время я знала немецкий примерно так же, как знают его студенты на 3-м курсе. Но до вступительного экзамена по немецкому я не дошла: меня «срезали» на истории… Преподаватель задал вопрос, на который я не смогла ответить: сколько километров прошел Наполеон от Парижа до Москвы во время Отечественной войны 1812 года?

— И вы вернулись в Чебоксары?

— Да, пришлось вернуться… Сразу устроилась на работу – секретарем в деканат историко-филологического факультета ЧГПИ. Параллельно училась в нашем же институте – на вечернем отделении факультета иностранных языков. Год изучала немецкий. А в 1962 году у нас открылось отделение французского языка, куда я с радостью поступила. Мне так хотелось читать в оригинале произведения Золя, Дюма, Мопассана…

— К тому времени вы ведь уже были замужем?

— Да. Своего будущего мужа – Евгения Павловича Мешалкина — я встретила на том же историко-филологическом факультете, где работала. Женя был студентом. Поженились мы в 1961 году, вскоре у нас родилась дочь. Так что забот хватало… Но училась я хорошо. Не было такого случая, чтобы на занятия пришла неподготовленной. Еще во время учебы на третьем курсе я стала преподавать французский язык первокурсникам. А после защиты диплома мне и вовсе предложили остаться на кафедре. Я, конечно, согласилась.

— Когда это было?

— В 1966 году. А в 69-м меня отправили на Высшие педагогические курсы иностранных языков при Ленинградском государственном педагогическом институте им. А.И. Герцена. Так что в столицу я все-таки попала, правда, в северную… За два года, проведенные в Ленинграде, я многому научилась Ведь преподавали нам самые известные ученые-педагоги: Эткинд, Долинин, Сахарова и другие. Кстати, ровно через десять лет, в 1979-м, я снова поехала в ЛГПИ им. Герцена: четыре месяца училась на факультете повышения квалификации. Там продолжали работать те же преподаватели. Но уже не было, к сожалению, Ефима Григорьевича Эткинда. Вспоминаю его лекции по стилистике и переводу, где собирались, казалось, студенты со всего Ленинграда. В огромной аудитории совершенно не было свободных мест. Студенты сидели на ступеньках, гроздьями висели на подоконниках. Позже я узнала, что Ефим Григорьевич был вынужден уехать во Францию. Работал в Сорбонне.

— Вы ведь тоже работали во Франции?

— Да. В ноябре 1973 года от Министерства просвещения РСФСР меня отправили туда в командировку. Работала в двух лицеях города Клермон-Феррана – лицее им. Жанны д’Арк и лицее им. Блеза Паскаля – в качестве ассистента преподавателя русского языка. Во Франции я прожила год.

— Что вам особенно запомнилось из этой командировки?

— Да все! Столько лет прошло, а как будто вчера это было… Во Францию мы летели самолетом. Наша группа была довольно большой, в основном — учителя французского языка средних школ СССР. Решили, что я, как преподаватель вуза, буду переводчиком. Это был мой первый опыт. Волновалась, конечно. Первый позор я испытала на таможне во Франции. Помогала всем оформить декларацию. Стали проходить через таможенный пост. Служащий таможни берет у меня документы и что-то очень быстро говорит. Я ничего не могу понять. К такому темпу речи я совершенно не привыкла. Несколько раз переспросила: «Что вы говорите?» Наконец до меня дошло, что у меня спрашивают, какая в Москве погода. Я с облегчением ответила на вопрос и заметила, что мсье говорит очень быстро. В ответ услышала: «Когда будете возвращаться, я постараюсь говорить медленнее».

В Париже нас разместили в общежитии для приезжих иностранцев. Потом был визит в посольство СССР во Франции. Никогда не забуду первую прогулку по Парижу: Елисейские поля, Эйфелева башня, Триумфальная арка, Собор Парижской Богоматери, Сорбонна … Затем — визит во французское министерство просвещения, распределение по учебным заведениям. Мне достался Клермон-Ферран. Это административный центр района Овернь и департамента Пюи-де-Дом. Город расположен примерно в 400 км к югу от Парижа. Поездом я добиралась до него около четырех часов.

В министерстве сказали, что меня будут встречать. Приезжаю. Высаживаюсь с двумя чемоданами. На перроне никого нет. У меня началась паника. Стою, жду. Никого. Только какие-то женщины ходят мимо меня вдоль поезда взад и вперед. Наконец они обратились ко мне: «Вы не видели в поезде иностранку, приехавшую из Советского Союза?» Можете представить их удивление, когда они узнали, что эта иностранка я и есть. Оказывается, их обманул мой внешний вид. По тем временам я была одета очень даже прилично: впервые в жизни смогла купить себе импортное пальто. Подруга дала мне на прокат фетровую шляпку-кепи. Так что выглядела я довольно модно…

Потом было знакомство с начальством лицея им. Жанны д’Арк. Мне выдали целую связку ключей от разных дверей, даже от калитки (лицей был огорожен металлической решеткой). Поселили меня в отдельной комнатке, рядом с дортуаром для учениц. В комнате была вся необходимая мебель: шифоньер, кровать, тумбочка, стол, стулья… Не успела я приехать, как начала скучать по дому. Был здесь и радиоприемник. Еще не распаковав чемоданы, я его тут же включила. И — о чудо! — слышу свою любимую песню: «Береза – белая подруга»… Через какое-то время открываю глаза и ничего не могу понять: почему-то я лежу на полу. Оказывается, услышав эту песню, я упала в обморок. Вот такое было у меня начало.

— А потом?

— Потом была работа в обоих лицеях, в разных классах. Русский там был вторым или третьим иностранным языком. Ученики изучали его с большим интересом. Никого не надо было заставлять учиться. Поскольку я была ассистентом, уроков не проводила, читала какие-то тексты, исправляла ошибки учеников, когда те читали, разучивала с ними наши песни, делала магнитофонные записи. Кроме этого, я должна была организовать кружок русского языка. Выпускала плакаты, посвященные жизни в СССР, нашим праздникам, обычаям и традициям. Иногда меня приглашали в другие учебные заведения в качестве члена экзаменационной комиссии. Год занималась с одним учеником выпускного класса лицея. Мы с ним переводили на французский язык Тургенева. Занималась русским языком и с одной женщиной, которая работала надзирательницей в лицее (следила за дисциплиной): она должна была пройти конкурс, чтобы получить диплом, дающий право преподавания в среднем образовательном учреждении.

По курсу страноведения, пройденному в ЛГПИ им. Герцена, я кое-что знала о Клермон-Ферране: это центр резиновой промышленности, там есть университет, город известен своими музеями, готической архитектурой и памятниками эпохи Возрождения. Хотелось увидеть все своими глазами. Примерно через неделю-две после приезда в Клермон-Ферран я решилась прогуляться по городу. Дошла до центральной площади. Недалеко от нее увидела готический собор, построенный в XII веке из вулканического камня. Очень красивый. Особенно замечательны витражи. Когда я возвращалась в лицей, со мной заговорила какая-то старушка:

— Вы из этого квартала?

— Нет.

— Вы тоже приезжая?

— Да.

— Красивый город, не правда ли?

— Очень.

— Вы уже успели его посмотреть?

— Немного.

— Судя по произношению, вы парижанка.

— Нет, вы ошибаетесь.

— А не скажете, что это за церковь? Вы там были?

Тут я рассказала женщине все, что знала об этой достопримечательности. И допустила ляп: я-то думала, что слово «витраж» — французского происхождения (сам суффикс об этом говорит), во множественном числе должно звучать одинаково и на русском, и на французском языке. Женщина исправила мою ошибку и спросила: «Так вы не француженка?» Я гордо ответила: «Я советская!» (так нас инструктировали перед отъездом во Францию). Женщина бросилась мне на шею, стала плакать, приговаривая: «Я впервые вижу советского человека».

— Наверное, было приятно, что вас приняли за француженку?

— Конечно. Но главное – этот факт вселил в меня некоторую уверенность…

Во время пребывания во Франции я бывала в гостях у своих французских коллег. Кстати, когда я уезжала из Чебоксар, моя учебная нагрузка составляла 42 часа в неделю (после того, как я начала проводить семинарские занятия по страноведению). Приехав во Францию, я узнала о смехотворной нагрузке французских педагогов. Одна преподавательница однажды мне пожаловалась: «Как я устала! На этой неделе у меня целых четыре часа, я даже в Ниццу не могу съездить». Я решила не говорить о своей истинной нагрузке, сказала, что работаю 18 часов в неделю. Французских преподавателей поразило и это. А что бы они сказали, если бы узнали про 42?

— Чем еще вы занимались в свободное время?

— Мне повезло: когда я приехала в Клермон-Ферран, одна из преподавательниц подарила мне абонемент на спектакли Национального народного театра, гастролировавшего тогда в этом городе. Я посетила все… Во время каникул (а их во французских школах довольно много) я часто ездила в Париж. Кстати, на Новый год мы все были приглашены в Советское посольство.

Много путешествовала по югу Франции. Ездила в Ним, административный центр департамента Гар. Была в Монпелье, центре департамента Эро. Город известен памятниками XVII-XVIII веков, музеем изящных искусств и своим университетом. Съездила в Марсель, побывала в Каннах. Недалеко от Канн находится небольшой городок Грас, центр цветоводства и парфюмерной промышленности. Я и мои советские коллеги (обычно мы путешествовали вчетвером) сходили на экскурсию на парфюмерную фабрику. К нашему великому удивлению, несмотря на совсем маленькую группу, нас не только провели по всем цехам фабрики, но еще и перемазали всем, чем только было можно, дали всего понюхать, а на прощанье подарили каждому по коробке разных пробных духов (около 15 флакончиков). Потом мы направились в Ниццу, город, расположенный на Лазурном берегу, и даже побывали в Монако.

Французские преподаватели, с которыми я работала в Клермон-Ферране, часто организовывали для меня путешествия на машине по Оверни. Во время одной из таких поездок я побывала на потухшем вулкане. Французы приготовили там целого барана на огромном вертеле, сварили грог. Так что получился пир на весь мир! Мы водили хороводы, танцевали, пели песни.

Запомнился еще один визит в гости к той самой даме, с которой я занималась русским языком. Там меня угощали знаменитым блюдом — «фондю». Вообще-то готовится оно из плавленого сыра с белым вином. А на этот раз его делали из мяса. Фондю готовится прямо на обеденном столе, где стоит горелка, на ней казанок, а в нем – кипящее масло. В это масло опускается насаженный на вилку кусочек сырого мяса. Мясо готовится быстро, и его тут же едят. Мои друзья предложили мне посоревноваться: побеждает тот, кто своей вилкой сорвет мясо с чужой вилки и не даст сорвать свое. Я, впервые отведавшая такое блюдо и впервые участвовавшая в таком соревновании, проиграла, естественно. В наказание меня попросили исполнить какую-нибудь песню. Я захотела, чтобы ее подхватили все, и решила спеть французскую песню о рыцарях круглого стола. Но пришлось солировать: хозяева дома не знали этой песни, они слышали ее впервые и были очень удивлены, что я ее знаю.

Многие французы часто спрашивали меня, что я знаю о Франции и о них самих. Когда я говорила, что, по моему мнению, французы-мужчины – ветреные люди, то в ответ слышала: «Это все ваш Пушкин и наш Мопассан виноваты».

— Наверное, в то советское время вас особенно удивляли французские магазины?

— Да, конечно. В Советском Союзе такого изобилия, естественно, не было. Но еще больше удивило другое. Меня поразили витрины: какая красота! Как подобраны товары, цвета! Какое качество изделий! А какое обслуживание! Часто даже неудобно становилось от такой вежливости. Зашла в один из гастрономов. Во-первых, я чуть не купила себе кошачьей еды (до этого ничего подобного не видела, а банки были такие красивые!). Во-вторых, какая-то женщина взяла с витрины бутылку вина, и (о, ужас!) та выпала у нее из рук. Я застыла на месте. Ну, думаю, все! Сейчас ее изругают… Но нет. Я вижу, как к покупательнице подходит какая-то служащая и начинает ее успокаивать: «Ничего, ничего. Не волнуйтесь, пожалуйста». И вручает ей точно такую же бутылку вина, бесплатно. С’est la vie!

— Галина Константиновна, а были у вас другие зарубежные командировки?

— Да. Два года (с 1984-го по 1986-й) работала в Алжире, переводчиком. Летела я в Алжир с группой советских специалистов, которые работали там уже не первый год. Они разговаривали между собой, называли какие-то технические термины, которыми я в жизни никогда не пользовалась: «гайки», «болты», «винты» и т.д. (меня направили в город Сетиф, в институт профтехобразования, который готовил сантехников). До этого я об Алжире не знала ничего, кроме того, что это бывшая французская колония и еще кое-какие элементарные вещи. У меня было представление, что в Алжире очень жарко, что по деревьям там скачут обезьяны. Поехала я в легком платье и летних туфлях. Через какое-то время выяснилось, что в Алжире бывает и холодно, даже снег выпадает. Конечно, в такую погоду мои туфельки, купленные еще во Франции, быстро пришли в негодность. Еле нашла в одном из магазинов резиновые сапоги.

Всех нас, работающих в институте профтехобразования, поселили в одном доме. В огромной квартире у каждого была отдельная комната. Наших специалистов в городе жило довольно много: были еще врачи, рабочие и др.

В институте я переводила лекции по сопротивлению материалов, слесарным работам и черчению. Сначала было очень трудно. Я почти не спала. Трудность заключалась не только в том, что я совсем не знала специальной лексики, но и в том, что я и по-русски ничего в этом не понимала. Конечно, у меня был с собой словарь французских технических терминов. Но когда я искала в нем какое-то слово, то оказывалось, что одному русскому соответствует несколько французских слов, занимающих несколько страниц. Попробуй, выбери нужное! Сколько слез было пролито! Сколько бессонных ночей! Сколько раз я пожалела, что взялась за эту работу!

— Но потом-то все наладилось?

— Конечно. Спустя какое-то время я привыкла, потихоньку вошла в колею. И даже получила высокую оценку институтского начальства, алжирских преподавателей и, что особенно было приятно, алжирских студентов. Только я стала привыкать (надо сказать, что мне это всегда давалось с трудом), начались новые приключения. Однажды мне звонит наше начальство и сообщает, что я должна готовиться к переезду в другой город, в другое учебное заведение. Начались новые слезы. И так я жила месяца полтора: то мне говорят, что я должна собираться, и я складываю чемоданы, то дают отбой, и я распаковываю свой багаж…

— А в чем причина?

— Откуда-то институтское начальство узнало, что меня собираются перевести в другое место. Однажды руководителю нашей советской группы было заявлено, что если я уеду из Сетифа, то алжирцы прервут контракты, заключенные с советскими специалистами. Впрочем, это не повлияло на мой отъезд. Однажды меня буквально выкрали: наши воспользовались моментом, когда алжирского начальства не было на месте, и увезли меня в город Константину. Это, по-моему, часах в двух езды от Сетифа на машине. Всю дорогу я проплакала. А руководитель советской группы, работающей в Константине, все утешал меня, рассказывал какие-то байки, анекдоты, тщетно пытался рассмешить.

Привезли меня в институт технологии спорта. И стала я осваивать новую лексику. Меня назначили старшим переводчиком. Переводила лекции по биохимии, легкой атлетике, баскетболу, боксу, методике тренировки и иногда заменяла моих коллег-переводчиц (это были студентки 4-го курса факультета иностранных языков из Новгорода и Воронежа) на занятиях по гандболу, плаванию, математической статистике и спортивной медицине. Поскольку я была старшим переводчиком, приходилось помогать коллегам делать переводы лекций, заниматься с ними фонетикой и грамматикой, проводить консультации со студентами-выпускниками, пишущими дипломные работы. Я переводила на всех педагогических советах и собраниях. Через меня шли все переговоры алжирцев с советскими специалистами. Самыми интересными были синхронные переводы на торжественных мероприятиях, организованных нашим представительством по случаю советских знаменательных дат. На одном из таких праздников побывал представитель нашего посольства. Это было 9 мая, в День победы. Потом он сказал, что мои переводы очень профессиональны.

— Здорово! Наверное, приятно было получить такую оценку?

— Еще бы! Меня переполняла гордость… Постепенно я перешла на синхронный перевод во время учебных занятий. Когда устраивались лекции для алжирских тренеров по методике тренировки (а это происходило в аудитории, рассчитанной человек на 500), съезжались тренеры со всего Алжира, чтобы послушать эти лекции. Кстати, только в конце второго года работы в Константине студенты с удивлением узнали, что я из Советского Союза. Они думали, что я из Франции, работаю переводчиком с советскими специалистами, поскольку хорошо владею русским языком. Ну, это ли не повод для гордости!..

— А свободное время?

— Почти каждый день я плавала в бассейне (он был в институте), участвовала в соревнованиях, которые проводились между нашими специалистами — по легкой атлетике (а ведь в начале моей работы в Алжире мне уже было 44 года), настольному теннису (команды были смешанные, и я с гордостью могу сказать, что без всяких поблажек заняла первое место), по шахматам (шахматный турнир проводился в городе Аннаба, куда съехались советские специалисты из многих алжирских городов). Здесь я тоже заняла первое место, хотя пришлось играть и с мужчинами. Ситуация была комическая. Я дошла до финала и играла с мужчиной. Чувствовала себя очень неловко: подумаешь, великий шахматист! И что выиграла, я поняла, когда все вокруг закричали: «Мат! Мат!» До сих пор у меня хранятся открытки, память о моих спортивных достижениях в Алжире.

— А во Франции вы больше не были?

— Была, в 2004 году. Я сопровождала две фольклорные группы школьников из Чебоксарского дворца детского и юношеского творчества. Ассоциация франко-чувашского культурного центра «Акатуй» пригласила ребят в город Тулузу, где они выступали с концертами. А я, как всегда, переводила…